Неточные совпадения
Как-то в жарком разговоре, а может быть, несколько и выпивши, Чичиков назвал другого чиновника поповичем, а тот, хотя действительно был попович, неизвестно почему обиделся жестоко и ответил ему тут же сильно и необыкновенно резко, именно вот как: «Нет, врешь, я статский советник, а не попович, а вот ты так попович!» И потом еще прибавил ему в
пику для большей досады: «Да вот, мол, что!» Хотя он отбрил таким образом его кругом, обратив
на него им же приданное название, и хотя выражение «вот, мол, что!» могло быть сильно, но, недовольный сим, он
послал еще
на него тайный донос.
—
Слава богу, как всегда; он вам кланяется… Родственник, не меняя нисколько лица, одними зрачками телеграфировал мне упрек, совет, предостережение; зрачки его, косясь, заставили меня обернуться — истопник клал дрова в печь; когда он затопил ее, причем сам отправлял должность раздувальных мехов, и сделал
на полу лужу снегом, оттаявшим с его сапог, он взял кочергу длиною с казацкую
пику и вышел.
Глаза опять нечаянно открылись, и Егорушка увидел новую опасность: за возом
шли три громадных великана с длинными
пиками. Молния блеснула
на остриях их
пик и очень явственно осветила их фигуры. То были люди громадных размеров, с закрытыми лицами, поникшими головами и с тяжелою поступью. Они казались печальными и унылыми, погруженными в раздумье. Быть может,
шли они за обозом не для того, чтобы причинить вред, но все-таки в их близости было что-то ужасное.
Косых (плачущим голосом). Позвольте, господа… У меня
на бубнах: туз, король, дама, коронка сам-восемь, туз
пик и одна, понимаете ли, одна маленькая червонка, а она, черт знает, не могла объявить маленький
шлем!.. Я сказал: без козыря…
Косых (входит из левой двери и
идет через сцену). У меня
на бубнах: туз, король, дама, коронка сам-восемь, туз
пик и одна… одна маленькая червонка, а она, черт ее возьми совсем, не могла объявить маленького
шлема! (Уходит в правую дверь.)
Погода раз была чудесная, Дрейяк
пошел гулять утром; но только что он вышел
на бульвар, как услышал за собой какой-то нестройный гул; он остановился и, сделав из руки зонтик от света, начал всматриваться; сначала он увидел облако пыли, блеск
пик, ружей, наконец вырезалась нестройная пестрая масса людей.
Николай Дмитриевич сразу повысил игру
на малый
шлем, но разгоряченная Евпраксия Васильевна не хотела уступать и, хотя видела, что не сыграет, назначила большой в
пиках. Николай Дмитриевич задумался
на секунду и с некоторой торжественностью, за которой скрывался страх, медленно произнес...
Фебуфис скоро понял, что шнурок,
на котором он ходит, довольно короток, а
Пик в пределах своей деятельности попробовал быть смелее: он дал девицам рисовать торсы, вместо рыцарей в
шлемах, и за это, совершенно для него неожиданно, был посажен
на военную гауптвахту «без объяснений».
Пика это не испортило, потому что при ограниченности его дарования он оставался только тем, чем был, но Фебуфис скоро стал замечать свою отсталость в виду произведений художников, трудившихся без покровителей, но
на свободе, и он стал ревновать их к
славе, а сам поощрял в своей школе «непосредственное творчество», из которого, впрочем, выходило подряд все только одно очень посредственное.
Друзья надели шляпы и
пошли в таверну, где собрались их другие товарищи, и всю ночь
шло пированье, а
на другой день
Пика усадили в почтовую карету и проводили опять до той же станции, до которой провожали Фебуфиса. Карета умчалась, и
Пик под звук почтальонского рожка прокричал друзьям последнее обещание: «писать все и обо всем», но сдержал свое обещание только отчасти, и то в течение очень непродолжительного времени.
— Как? убить себя?.. Женщине убить себя за то, что ее бросили, и бросить
на все мучения нищеты свою мать и своего ребенка?.. И ты это называешь лучшим? Нет, это не лучше. Лучше перенести все
на себе и… Впрочем,
иди лучше,
Пик, читай уроки о чести другому, — мы о ней больше с тобою никогда не должны говорить.
И с этим она поставила
на уборный стол флакон и, вероятно, хотела
идти вслед за мужем в те самые двери, в которые он вышел, но
Пик предупредил ее: он бросился вперед, схватил в передней свой плащ и шляпу и выбежал
на улицу.
На дворе уже темнело и лил проливной дождь.
Пик ничего этого не замечал; он
шел и свистал, останавливался у углов, не зная, за который из них поворотить, и потом опять
шел и свистал, и вдруг расхохотался.
— В колонну, к атаке стройся! — Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами
пик, и
на рысях
пошли под гору
на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Дела могли
идти таким порядком очень долго, но раз
Пик вошел домой не в счастливый час и не в урочное время и услыхал это же странно произнесенное «бога ради!» Он понял это не так, как следовало: ему показалось, что его жене дурно, и он бросился к ней
на помощь, но, спешно войдя в комнату, он застал Пеллегрину и Фебуфиса сидящими
на диване, слишком тихими и в слишком далеком друг от друга расстоянии.
— Маленький
Пик, значит, в любовных делах осторожен. Это, впрочем, так и следует: девушка очень молода и наивна, как настоящая монастырка, но он очень скоро победил ее застенчивость. Представь, он нашел способ разъяснить ей, чем отличается букан от букашки… За это его тюк
на крюк! Это довольно смешной случай, но пусть он сам тебе о нем расскажет. Кстати, он зовет ее «прелестная Пеллегрина». Ей это
идет… Ты ее не видал?
Одним малым ребятам лафа. Кто
на пике, заднюю губернию заголив, верхом скачет… Иные друг против дружки стеной
идут, горохом из дудок пуляют. Кого в плен за волосья волокут, кому фельшпер прутом ногу пилит. Забава.